Полвека назад британско-кенийский палеоантрополог Луис Лики и его коллеги выдвинули весьма спорное предположение о том, что окаменелости, найденные в Восточно-Африканской рифтовой долине (в Танзании), принадлежат новому виду нашего с вами рода.
Появление человека умелого (Homo habilis) знаменовало собой поворотный пункт в истории палеоантропологии. Поиск первых людей переместился из Азии в Африку, и началась дискуссия, конца которой не видно по сей день. Несмотря на все находки, сделанные с тех пор, и новые методы их анализа, так и не удалось выработать теорию происхождения Homo, которая устроила бы всех исследователей.
В 1960 году та веточка древа жизни, на которой находятся гоминины (современный человек, наши предки и другие вымершие виды, стоящие ближе к нам, чем к шимпанзе и бонобо), была на удивление прямой. В её основание помещали австралопитека — обезьяночеловека, останки которого палеоантропологи начали выкапывать на юге Африки ещё в 1920-х годах. Ему на смену пришёл более высокий и мозговитый человек прямоходящий (Homo erectus) из Азии, который со временем достиг Европы и превратился в неандертальца, а этот последний — в человека разумного. Между австралопитеком и человеком прямоходящим, наверное, было какое-то связующее звено, но оно оставалось неизвестным.
Ступня человека умелого
(фото Natural History Museum / Mary Evans Picture Library).
До 1960-х останки человека прямоходящего находили только в Азии. Но когда в Олдувайском ущелье (Танзания) удалось обнаружить примитивные орудия труда, Луис Лики рассудил, что где-то поблизости следует искать и их изготовителей, которые, по его мнению, обязательно должны принадлежать нашему роду. Может быть, предок человека, как и австралопитек, тоже возник в Африке?
В 1931 году Лики приступил к тщательному изучению Олдувая и раскопкам — за 33 года до того, как он постулировал новый вид! Сегодня туристов возят в ущелье по мощёным дорогам на автобусах с кондиционером, а в 1930-х путешествие туда из Найроби в сезон дождей занимало несколько недель. Расселины Олдувая открывали невиданный доступ к древним пластам, но работать там было очень тяжело. Особенно часто не хватало воды. К лагерю принюхивались дикие звери.
Первый намёк на создателя древнейших орудий труда — два зуба гоминида — попал в руки учёных только в 1955-м. Но то были молочные зубы, которые не так просто увязать с таксоном, как постоянные. Упорство исследователей было вознаграждено четыре года спустя, когда археолог Мэри Лики (жена Луиса) выкопала череп молодой особи. Образец до сих пор не укладывается ни в одну из схем: его маленький мозг, крупное лицо, крошечные клыки и массивные жевательные зубы размером с ноготь большого пальца ничем не походили на человека прямоходящего. Из-за больших моляров экземпляр прозвали Щелкунчиком.
Поскольку Щелкунчика нашли в тех же слоях, что и каменные орудия, чета Лики назначила его автором. Но когда Луис объявлял об открытии, он удержался от искушения расширить род Homo, поскольку в таком случае пропала бы разница между людьми и австралопитеками. Вместо этого он воздвиг новый род и новый вид — Zinjanthropus boisei (современное название — Paranthropus boisei).
В 1960 году Джонатан Лики, старший сын Луиса и Мэри, нашёл подростковую нижнюю челюсть и верхушку черепа. Дитя Джонни не был похож на Зинджа, и теперь его стали считать изготовителем древнейших орудий труда. К тому времени анализом зинджантропа уже занимался палеоантрополог Филипп Тобиас, прославившийся работой в Южной Африке, а заодно его подрядили изучить новый череп. Кости запястья и кисти, обнаруженные вместе с ним, отдали приматологу Джону Нейпиру из Лондона.
Дитя Джонни не был одинок: вместе с его останками нашли ступню взрослой особи, а три года спустя — череп с обеими челюстями, а также сильно фрагментированный череп с хорошо сохранившимися зубами. Нейпир к тому времени убедился, что переданные ему образцы очень похожи на кости руки современного человека. Майкл Дэй из Лондонского университета пришёл к тому же выводу относительно ступни. Тобиас был уверен, что ни длинные верхушки жевательных зубов нижней челюсти, ни крупная черепная коробка не могли принадлежать австралопитекам, которыми он занимался в Южной Африке.
В апреле 1964 года в журнале Nature Луис, Тобиас и Нейпир описали образцы как новый вид H. habilis. Они утверждали, что олдувайские окаменелости удовлетворяют трём ключевым критериям Homo, определённым в 1955 году: вертикальная стойка, хождение на двух ногах и способность изготавливать орудия труда. В то же время размер мозга был слишком мал для Homo (около 600 см³).
Предложение было встречено с немалым скептицизмом. Некоторые полагали, что образец чересчур похож на австралопитека африканского (Australopithecus africanus) — и выделение нового вида неоправданно. Ведущий эксперт по австралопитекам Джон Робинсон предположил, что кости A. africanus и H. erectus просто перемешались. Но были и такие, кто принял новый вид. С тем, что это наиболее ранний представитель Homo, не согласился почти никто.
Последующие находки погасили сомнения. Смятый череп (его назвали Твигги) из нижних пластов Олдувая уничтожил аргумент Робинсона. Ещё один скелет указал на то, что человек умелый обладал более сильными и относительно длинными (то есть больше похожими на обезьяньи) верхними конечностями, чем человек прямоходящий.
С тех пор коллекция экземпляров человека умелого пополнилась находками из Эфиопии и Южной Африки, а самое большое месторождение его останков было найдено в Кооби-Фора в Кении.
На протяжении почти всего этого полувека — с 1966 года — человека умелого изучает Бернард Вуд, который сейчас работает в Университете Джорджа Вашингтона и Смитсоновском национальном музее естественной истории (США). Он начинал с анализа лодыжки, выкопанной вместе с Дитятей Джонни, и пришёл к выводу, что она больше похожа на кость австралопитека, чем на нашу с вами. Да и другие останки человека умелого, как выяснилось со временем, меньше напоминают современные, чем казалось Луису и его команде.
В середине 1970-х второй сын Луиса и Мэри, Ричард, предложил г-ну Вуду разобраться с черепами и челюстями из Кооби-Фора. Г-н Вуд 15 лет уныло просеивал коллекции австралопитеков и человека прямоходящего в музеях мира, борясь с искушением остановиться на хорошо сохранившихся образцах и отыскивая фрагмент черепа или сломанный зуб, которые порой говорили об эволюции человека больше полного скелета.
Находки из Кооби-Фора оказалось намного труднее выдать за один-единственный вид, чем олдувайские останки. Сначала г-н Вуд выявил два типа лиц ранних Homo, а в 1992 году решился предложить ещё один вид — человека рудольфского (Homo rudolfensis). Два десятилетия спустя группа палеонтолога Мив Лики (жены Ричарда) подтвердила «гипотезу о двух таксонах» на основании лица и двух нижних челюстей из Кооби-Фора. В то же время было отвергнуто предположение г-на Вуда (и он не стал протестовать) о том, какому типу лица соответствовала та или иная челюсть.
В 1999 году британский антрополог Марк Коллард и г-н Вуд решили бросить свежий взгляд на границу, разделяющую Homo и более примитивных гомининов, сконцентрировавшись на чертах, намекающих на рост, положение тела, способ передвижения, питание и историю жизни. Каково, например, соотношение длины верхних и нижних конечностей или предплечья и плеча? Моляры прорезывались рано, как у обезьян, или же формировались медленно, просиживая в челюсти годы, как у современного человека? Всё это позволяет судить о том, как животное добывает себе пропитание и распределяет энергию.
Хотя человек умелый в целом крупнее австралопитека африканского, его зубы и челюсти обладают теми же пропорциями. Судя по тому немногому, что известно о его форме тела, руках и ногах, H. habilis лучше лазал по деревьям, чем бесспорные предки человека. Следовательно, если считать человека умелого представителем Homo, наш род превращается в бессвязную мешанину признаков. Не все с этим согласны, но г-н Вуд считает, что человеку умелому следует выделить его собственный род.
Недавно в поле зрения учёных попали прекрасно сохранившиеся окаменелости с Кавказа. В прошлом году грузинский антрополог Давид Лордкипанидзе и его коллеги опубликовали результаты анализа пяти черепов гомининов из Дманиси. Они пришли к заключению, что разница между этими черепами соответствует или даже превосходит степень различий между H. habilis, H. rudolfensis и H. erectus. Следовательно, если мы считаем гомининов из Дманиси представителями одного вида (а именно H. erectus), то три этих вида нужно объединить.
Г-н Вуд не только не согласен с таким выводом, но и критически относится к самому методу анализа. Если приложить его к неандертальскому черепу, то выяснится, что он мало чем отличается от черепов из Дманиси: полнейший нонсенс, ведь мозг неандертальца явно больше, и к тому же тех и других разделяют почти два миллиона лет эволюции. Кроме того, грузинские исследователи основывают гипотезу на общей форме головы, тогда как человек умелый и прямоходящий различаются более тонкими и важными нюансами — например, размером и формой внутреннего уха, особенностями рук и ног, силой трубчатых костей и образом жизни. Возможно, образцы из Дманиси представляют собой новый таксон гомининов, в котором соединились относительно примитивные (маленький мозг) и новые морфологические признаки (надбровные дуги).
Нынешний характер дискуссии о происхождении нашего рода — это во многом результат обнаружения человека умелого. По мнению г-на Вуда, образец слишком сильно не похож на человека прямоходящего, чтобы считать одного предшественником другого. Простая, линейная модель человеческой эволюции выглядит всё менее вероятной. Наши предки, скорее всего, действительно появились на свет в Африке, но не обязательно в Восточно-Африканской рифтовой долине, где найдено большинство экземпляров. Эпохальные открытия, сделанные семейством Лики в Олдувайском ущелье, должны напоминать нам не о том, как много нам известно, а скорее о катастрофической нехватке информации о первых этапах человеческой эволюции.
По материалам Nature News.
Источник: compulenta.computerra.ru
