Римские крестьяне перенимали образ жизни у гуннов

Коллектив британских и венгерских археологов на основе радиоуглеродного анализа выяснил, что жители римской провинции и гунны могли взаимодействовать друг с другом более мирно, чем об этом говорят источники.

Гипсовая скульптура папы римского Льва I, изгоняющего Аттилу. Алессандро Альгарди, XVII векГипсовая скульптура папы римского Льва I, изгоняющего Аттилу.
Алессандро Альгарди, XVII век.
© futureGalore / Фотодом / Shutterstock

Гунны — кочевой народ, произошедший, предположительно, от центрально-азиатского народа хунну, упоминаемого в китайских источниках. В IV веке гунны вторглись на территорию Восточной Европы, положив начало так называемому Великому переселению народов. Максимального расцвета объединение гуннов достигло в V веке при вожде Аттиле, а центр этого объединения находился в Паннонии, которая тогда была римской провинцией и находилась на территории нынешней Венгрии.

Считается, что именно вторжение гуннов в Римскую империю открыло «коридор» другим кочевникам, что в конечном счете привело к дестабилизации и падению империи. Отношения римских приграничных провинций с гуннами историкам до сих пор до конца не понятны. Согласно римским источникам, гунны несли только ужас и разрушения. Тем не менее новая работа археологов из Кембриджа, Ноттингема и Будапешта показала, что контакты оседлого населения с пришлым были, возможно, более мирными, чем принято считать.

Археологи изучили могилы земледельцев и кочевников из нескольких деревень Паннонии — и сами погребения, и костные останки в них. Погребения не свидетельствовали о каких-либо серьезных разрушениях или хозяйственном упадке (имели украшения), зато в некоторых из них были обнаружены предметы из Причерноморья и Западной Германии, которые могли привезти гунны, что говорит о культурном обмене, хотя римские историки всегда подчеркивали полную культурную противоположность римлян и «варваров».

Что касается образа жизни, то для его определения ученые воспользовались стандартной практикой — радиоуглеродным анализом зубов и костей, позволяющим определить диету человека на разных этапах его жизни. Для этого они измерили содержание тяжелых и легких изотопов углерода, азота, стронция и кислорода. Эти изотопы накапливаются во всех живых организмах — от растений и грибов до людей, причем в каждом звене так называемой трофической цепи их пропорции будут разными. Чем выше организм в пищевой цепочке, тем больше в нем будет содержание, например, стабильных изотопов азота. Таким образом, содержание различных изотопов азота покажет, какое количество белков (молока или мяса) организм потреблял при жизни. По дентину и зубной эмали можно определить тип питания в разные периоды времени.

Затем полученные образцы ученые сравнили с того же рода данными из Центральной Германии, где жили типичные земледельцы того времени, и несколькими местами в Сибири и Монголии, где жили типичные кочевники. Уже известно, что диета земледельцев в Европе того времени была довольно однообразной — в основном пшеница, овощи и бобовые, очень мало мяса и почти никакой рыбы. Диета кочевников, наоборот, содержала много мяса и мало растительной пищи.

Выяснилось, что диета жителей Паннонии была не такой однообразной: периодами мясо составляло существенную долю в их рационе. В то же время кости и зубы некоторых кочевников свидетельствовали о том, что они потребляли периодами злаки и бобовые. Это говорит о том, что земледельцы, вероятно, перенимали у кочевников их опыт животноводства и в тяжелые для земледелия периоды могли переходить на пастушеский образ жизни. В то же время некоторые кочевники могли «оседать» на землю и перенимать у местного населения опыт земледелия — они могли вести земледельческий образ жизни часть года или в течение нескольких лет. Такие ситуации описаны этнографами, теперь им нашлись и археологические подтверждения.

Археологи пришли к выводу, что эти свидетельства вкупе с климатом и ландшафтом карпатского региона того времени (смешение степных, лесных и горных участков) говорит о том, что население здесь взаимодействовало на более сложном уровне, чем просто «завоевание—подчинение»: оно могло перенимать образ жизни друг друга, приспосабливаясь к изменчивым условиям. А значит, даже само противопоставление «оседлость—кочевье» здесь неприменимо: скорее, речь идет о локальных группах населения, которое меняло свой образ жизни и переключалось между режимами «земледелие—скотоводство» в зависимости от природных и социальных условий.

Исследование опубликовано в журнале Plos.One
Источник: chrdk.ru

Метки , . Закладка постоянная ссылка.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *