Города-государства Месопотамии сохраняли структуру семейной общины

Урук (территория современного Ирака, поселок Варка) и Тель-Брак (современная сирийская провинция Эль-Хасеке) — города Месопотамии, образовавшиеся в IV тысячелетии до нашей эры. К 3100 году до нашей эры Урук, занимавший территорию площадью около 250 гектаров, был одним из крупнейших поселений Месопотамии. Тель-Брак немного уступал — 130 гектаров. Деревни, возникшие тысячей лет ранее, умещались на одном-двух гектарах. По мере расширения территории и роста численности населения в городах-государствах развивалась архитектура, возникало массовое производство необходимых для жизни вещей (например, гончарных изделий), выделялась прослойка более богатых людей, складывалась городская администрация. Все это интерпретируется историками и археологами как признаки возникновения сложной централизованной формы социально-политического устройства — государства.

Однако Джейсон Ур утверждает, что воссозданная историками картина общественного устройства городов-государств Месопотамии IV тысячелетия до нашей эры неверна: приписываемые месопотамским городам изменения (переход от общинной структуры общества к классовой, а также возникновение бюрократии — людей, профессионально занимающихся управлением города), на самом деле к тому времени еще не произошли.

Это связано с тем, что информация, на основе которой ученые строили теории об образовании города-государства Урук, черпалась из клинописных глиняных табличек, найденных немецкими археологами в 1912 году. Таблички содержат практически все доступные ученым сведения об истории поселения (в других источниках она попросту не описана), однако сведения эти относятся к середине или концу III тысячелетия до нашей эры. Историки просто-напросто экстраполировали их на несколько веков, предположив ряд вариантов превращения Урука из деревни в город.

Так, немецкий исследователь Ганс Ниссен (Hans Nissen) объясняет возникновение городов-государств сочетанием нескольких факторов. Он полагает, что благодаря сельскохозяйственной деятельности болотистая почва Южной Месопотамии постепенно улучшалась, способствуя сосредоточению земледельцев в этой местности. Формирование государственной власти, по мнению Ниссена, стало ответной реакцией общества на новые проблемы, вызванные ростом населения и необходимостью перераспределять возросшие урожаи. В результате государство взяло на себя роль «эффективного менеджера», управляющего потоками зерна, торговлей предметами первой необходимости и товарами роскоши.

Археологи Сьюзан Поллок (Susan Pollock) и Райнхард Бернбек (Reinhard Bernbeck) из Бингемтонского университета (штат Нью-Йорк, США) придерживаются другого мнения. Они полагают, что разраставшиеся храмовые хозяйства требовали от земледельцев-общинников все больше и больше провизии, хотя фактически лишней продукции почти не было: земледельцы могли обеспечить свои нужды, но не более того. По мнению Поллок, резкому росту численности городского населения способствовали быстро растущие налоги: крестьяне просто убегали от долгов в города.

О важности экономики в процессе образования городов-государств говорит и Гильермо Альгазе (Guillermo Algaze) из Чикагского университета. Он считает, что торговля — сначала внутренняя, а потом и внешняя, — стала главным катализатором. По мнению автора теории, известной под названием «Шумерский взлет» (Sumerian takeoff), разные регионы Месопотамии специализировались на производстве того или иного товара, а реки облегчали торговлю. В результате население концентрировалось в центрах производства и отправки товара на продажу. Это повлекло за собой изменения в организации труда и породило письменность, требующуюся для ведения торгового учета.

Джейсон Ур находит в изложенных выше гипотезах общие черты: все они рассматривают образование государства как некий способ решения обществом новых проблем, приписывают государству экономически рациональные действия, а, говоря о внутренних общественных противоречиях, упоминают лишь конфликт двух условных групп населения: так называемых «элиты» и «обычных людей». Слабое место этих теорий, по мнению исследователя, заключается в том, что они, во-первых, не учитывают локальную историю предшествовавших городам поселений, а во-вторых, не объясняют достаточно резкого отказа от общинного устройства и перехода к бюрократической системе управления уже в IV тысячелетия до нашей эры.

Джейсон Ур ищет ответы на свои вопросы в тех же самых клинописных табличках времен третьей династии Ура (III тысячелетие до нашей эры), однако он уделяет большое внимание тонкостям их перевода. В своем исследовании археолог указывает, что многие слова шумерского языка переведены по-современному («община», «класс», «бюрократия», «рациональность»), хотя на самом деле они имели несколько иное значение. В качестве примера ученый приводит тот факт, что специальные термины для таких понятий как «государство», «министерство», «ведомство» или «должность» в шумерских текстах отсутствуют вовсе, а слово «дворец» обозначалось словосочетанием «большой дом». Археолог делает вывод о том, что бюрократии — одной из неотъемлемых черт государства — в IV тысячелетии до нашей эры попросту не существовало.

Ученый приводит доводы в пользу значительной роли общины в жизни Урука той эпохи. Опираясь на работы Дэвида Шлоена (David Schloen), Джейсон Ур описывает города Южной Месопотамии как систему отдельных хозяйств — семейных и храмовых владений. (Стоит отметить, что дома и храмы Урука строились по тому же принципу, что и здания предшествовавшего Убейдского периода (V-IV тысячелетия до нашей эры). Совокупность хозяйств образовывала «город» — хозяйство, принадлежащее наследственному правителю. Историк признает неравенство в материальном положении, однако не считает его причиной борьбы и антагонизма между социальными группами. По его мнению, наоборот, более бедные хозяйства находились на положении «младших сыновей» в семье и зависели от зажиточных («старших братьев»), а значит, оказывать богатым поддержку было в их интересах.

Основываясь на рассуждениях Макса Вебера об устройстве поселений Ближнего Востока и Египта, Джейсон Ур полагает, что город управлялся по образу и подобию большого хозяйства, возглавляемого наследственным правителем. Когда в «хозяйстве» назревала та или иная проблема, правитель даровал пользующемуся его доверием человеку определенный круг полномочий, необходимых для разрешения ситуации, при этом таланты и способности того, кто получил власть, практически не имели значения: все основывалось на личных симпатиях.

Несмотря на то, что предложенная Джейсоном Уром интерпретация устройства городов-государств не является типичной, были и другие историки, выдвигавшие схожие идеи. В частности, о важности общины в жизни городов Южной Месопотамии писали Дэвид Шлоен, Петр Штейнкеллер (Piotr Steinkeller), Марк ван де Миероп (Mark Van de Mieroop), к работам которых обращался Джейсон Ур в своем исследовании.

Советские историки Игорь Дьяконов и Николай Никольский также говорили об общинном устройстве поселений Южной Месопотамии, однако их идеи не были восприняты всерьез в официальной исторической науке. Николая Никольского, отказавшегося от общепринятой теории смены общественных формаций и писавшего о чрезвычайной устойчивости сельской общины в древних государствах, обвинили в антимарксизме. Игорь Дьяконов в книге «История древнего Востока» утверждал практически то же самое, о чем теперь сообщает Джейсон Ур: «Общество [Ближнего Востока, IV тысячелетие до н.э.] не могло делиться на антагонистические социально-экономические классы, из которых один жил бы за счет другого. Каждый человек, занимаясь хозяйством, был в тесной кооперации с теми людьми, которым скорее всего можно было доверять, прежде всего с теми, кто поклонялся общим предкам, то есть с родичами. … С развитием земледелия центр хозяйственной жизни перемещался в большесемейные и соседские общины».

Дав свою трактовку устройству городов-государств Месопотамии, Джейсон Ур делает вывод: Урук, Тель-Брак и подобные им поселения IV тысячелетия до нашей эры являлись скорее крупными деревнями, чем городами-государствами. Историк полагает, что в будущем ученые должны уделять больше внимания реалиям исследуемой эпохи, а не стараться втиснуть имеющиеся данные в рамки существующих привычных представлений.